Это случилось где-то через неделю или около того. Мне сейчас трудно оценивать объективно то время. Оно было ... безмерным, что-ли. Пока не случилось это. ..
Во время очередного " сидения на крыле" и тихой беседы под гимн красок заката разговор краем коснулся Сэма. И я ощутила тупую, тяжелую боль Дина. Я чисто инстинктивно хотела его защитить и потянула эту боль на себя. Боль вошла в меня, резанув душу, темной тушей навалилась, погасив все светлое. Я отгородилась от Дина. Захотелось свернуться в клубок, ничего не видеть, не слышать, баюкать эту боль в себе. Как сквозь вату долетали крики Дина, который не понимал, что произошло со мною. Сознание пробил ясный голос Каса:
- Все хорошо, успокойся, Ольга. Слушай меня. Сосредоточся на моем голосе. Слушай меня. Слушай меня.
Я молча кивнула.
- Это не твоя боль, Ольга. Это не твоя боль. Отдели ее от себя. Ты отдельно, а боль вне тебя. Сворачивай ее в шар. Умница. В тугой шар. Еще туже. Отделяй и сворачивай. А теперь выброси. Просто выброси, отбрось от себя, она не твоя. Умница. Все хорошо. Теперь отдыхай.
Он умыл меня прохладной росой со своего крыла. Все кончилось.
- Что это было, Кас, - спросил Дин.
- Это был путь к Сэму. Все, ребята, вы созрели. Теперь я могу рассказать вам все.
- Стоп. При чем тут Олли? Не смей ее вмешивать.
- Вопросы потом, Дин. Слушай.
В Ад есть вход, теперь единственный. Он закрыт чем-то вроде металлической сетки. Через нее могут пройти только человеческие души. Туда - без проблем. Обратно тоже без особых проблем, если только душа чиста, как слеза младенца. Но если на душе есть грязь, на обратном пути решетка раскаляется и выжигает ее вместе с душой. Чем больше тьмы в душе, тем вероятнее сгореть заживо, если хватит силы воли все же пытаться продавливать себя наружу.
- Без вариантов, - хмуро подытожил Дин.
- Вариант есть. Не надежный, но единственный. То, что сегодня сделала Ольга. Так можно очистить душу.
- Ты предлагаешь Олли пропустить через себя все дерьмо, которым я набит под завязку? Это твой вариант?! А может ты пошевелишь сам своей задницей и собственноручно проведешь генеральную уборку!
- Это невозможно, Дин. Я многое могу, но очистить человеческую душу может только человек. В нашем случае кандидатов, кроме Олли, нет.
- И дураков тоже.
- Дин, - я переглотнула, - я попробую.
Дин фыркнул.
- Все равно же вариантов у нас нет. Я не обещаю, но я буду пытаться.
- Ладно, предположим, что у Олли получится, что дальше?
- Дальше ты очищаешь ее.
Дин хмуро молчал.
- В Аду ты найдешь Сэма. Это не сложно. Для очищенной души любовь будет компасом. Там тебе надо будет в экстренном порядке достучаться до Сэма, получить от него отклик, чтобы он мог объединиться с тобой. Там сбрасывать грязь с его души не получится - место не позволит. Но попробуй. Не забывая в это время отбиваться от демонов. И потом путь наверх через решетку. Но даже распределенная на двоих тьма Сэма не даст вам выжить на решетке. Без вариантов.
- Ну и нафик ты все это рассказывал?!
- Ты же все равно пойдешь, - Дин молчал, - Пойдешь. Ибо по-твоему лучше обоим сгореть живьем, чем медленно превращаться в демона в Аду., так?
- Ну, и зачем ты это говоришь?
У меня сразу не получилось пользоваться голосом.
- А если на троих?
- Что?
- Если на решетке грязь делить не на двоих, а на троих? Шанс есть?
- Если на троих - есть. Правда, небольшой, - Кас внимательно смотрел на меня.
- Даже не думай.
- Дин, я взрослый человек, я прожила целую жизнь. Я могу отвечать за себя сама. Я не говорю, что у меня получится, но я буду пытаться.
- Нет. И точка.
- Иначе я не буду человеком, Дин.
Дин в бешенстве повернулся к Касу:
- Это твой план?! Ты с самого начала рассчитывал на нее?!
- Да.
Дин со всей силы врезал Касу, тот крякнул.
- Дин, успокойся. Давай решать проблемы по мере поступления, ок? Сейчас просто остынем.
Дин ни на кого не глядя отлетел в сторону и замкнулся в шар.
Я успокаивающе погладила Каса.
- Подожди, все образуется. Надо думать.
Я думала. Я перебирала свою жизнь как четки. Узелок - узелок - узелок - узелок... То, что было давно - то, что было только намерением - то, что забыла - то, что не знала ни одна живая душа. Эти четки надо протянуть Дину, не спрятав ни одного узелка. Что же, он знает моего монстра в лицо. Знает ли? Или Олли-вампир была образцом нравственности по сравнению с предыдущей жизнью? Или она была закономерным итогом? Почему я об этом не думала до того, как встала перед необходимостью открыть себя Дину до дна?
- Олли, надо поговорить.
- Да...
- Олли, соберись. Я серьезно. Ты не должна...
- Дин, это не обсуждается.
- Ты ведь не представляешь...
- Дин. У нас до решетки есть дело. Я начну понемногу. Я знаю, что у тебя там.
- Там Ад, Олли.
- Знаю. Давай пробовать. Если не смогу - то и разговора не будет.
- Кас, ты тут?
- Странный вопрос.
- Давай, диктуй что делать.
- Ольга, открой душу. Вспомни, как ты сидела у гроба сына...
Дин очищал меня, не позволяя пока касаться своего. Я поднимала со дна души свою боль. Большую, как потеря мужа и сына, и мелкую. Поднимала свое предательство, подлость, мерзость. То, что я давно пережила, оценила, сделала выводы и постаралась ... закопать поглубже. Теперь все поднимала со дна, рассматривала и отдавала. Дин по прежнему был моим судьей и палачом. Он должен уже меня ненавидеть. Я была монстром еще до визита в мой дом Макса. Я умудрялась делать столько ... всего, чему тут же находила оправдания. И сейчас, когда это всплывало, я просто не могла понять, как я после всего этого могла считать себя нормальной, приличной женщиной, доброй и открытой. Я даже любовалась собою. Я отдавала Дину на суд свою жизнь. И он ... прощал меня. Снова и снова, освобождая и спасая.
Когда Дин закончил, у меня не было тяжести, но было ясное осознание своего несоответствия самому понятию человечности. И оставалась надежда просто сгодиться на что-нибудь еще. Например, снять с Дина боль Ада. И спасти Сэма.
- Теперь твоя очередь, Дин.
- Олли, тебя еще реально отговорить?
Я молчала. Дин и так все знал. И отдал мне убийство Юнис. Боль резанула, обожгла, но я справилась - скатала и выбросила. Мать Кевина - выбросила. Бенни - я закричала от боли ... и выбросила...
К боли можно привыкнуть. Череда не кончалась. Единственное, что меня спасало - каждая вина Дина была осознанна и осуждена им самим. Поэтому я принимала готовые блоки, которые не надо было долго упаковывать и скатывать - просто надо было сбросить, пропустив через себя.
- Все, Олли, хватит. Ты уже достаточно очистила. Я уже могу идти.
- Дин, не глупи. Я выдержу. Не мне напоминать, что на кону жизнь не только твоя, которую ты не ценишь, но и Сэма.
- Олли, смирись, в Ад ты не пойдешь. А сгорать мне и так, и так.
- Дин. Откройся, это надо мне.
- Кас, ты сможешь ей помочь? Пусть поймет, что такое Ад.
- Да.
- Давай.
И открылся Ад. День за днем. Час за часом. Без надежды на избавление. Тридцать лет. Триста шестьдесят месяцев. Сто тридцать одна тысяча четыреста семь дней. Сто восемьдесят миллионов двести двадцать шесть тысяч восемьдесят минут боли, одна за одной. И каждая тянулась бесконечно. Боль, цель которой расчеловечивание. Рождение демона. И меня не стало. Был визжащий комок боли, в котором не было ничего, ничего человеческого. Он катался и выл, не реагируя ни на что извне.
-Кас!!! Не стой!
- Не мешай, Дин. Просто помолчи.
- Ольга! Ольга! Ты Ольга. Ты меня слышишь. Ольга, слушай мой голос. Ольга, ты можешь. Отделяй боль от себя.
Он повторял и повторял. Слова были пусты и ничего не значили.Ольги не существовало. А тот кусок боли не умел слушать. Я не Ольга. Не Ольга. Ольга. Ольга, - я уцепилась за имя.
- Ольга, ты должна избавиться от этой боли. Ты человек. Ольга, ты человек.
Я боль. Я Ольга и я не могу быть человеком. Боль расчеловечивает.
Я справилась. Когда тугой ком отлетел, от меня оставалась оболочка. Я молча развернулась и улетела на крыло. Усталость, выжженность. Отчаяние. Там, сзади Дин орал на Каса. Не хочу ничего. Хочу Не Быть. Если я Не Буду - не будет Дина.. Он сгорит. Я должна. Должна прежде чем Не Быть, спасти Дина. Воспоминания пережитого оборвали мысль о физической возможности хоть для чего-то пригодиться.
Я окунулась в ласковое тепло Дина.
- Все, Олли. Больше этого не повторится. Все позади.
- Дин... скажи, как ты смог это вынести?
- Не смог, ты же знаешь.
- 30 лет мог.... Я бы сдалась на первом месяце. И потом носить в себе и ... жить?
Дин вздохнул:
- Ты сняла, теперь уже легче.
- Объясни ...
- Что, Олли?, - он тихо и ласково снимал с души страх, усталость, ужас пережитого.
- Как ты переживал Это и мог говорить "нет"? Как ты не превращался в животный ужас? - я передернулась.
- Человек многое может вынести. Больше, чем думает сам. Просто нужно иметь в душе иерархию чувств. Самое главное помнить себя, принимать боль, но всегда оказываться выше нее. Чтобы не боль владела мной, а я ей. И я не смог... Но тебе это знание уже не понадобится, так?
Я промолчала. А что говорить, если у нас была одна душа? Он и так все понимал. Пока жива, буду прорываться вперед к человечности. А сейчас отступить значило сдаться внутреннему монстру. Теперь я уже знала его в лицо. Просто страшно. Я еще могу позволить себе часа два - три страха. И даже робкой надежды, что сдамся. Утром эту надежду придется убить.
Все сказано, я готова. И все равно медлю. Стою перед Дином и не могу заставить себя начать. Впереди самое страшное - последние десять лет Ада. Боль души Дина за эти десять лет каждым часом перехлестывали предыдущие. Передо мною был Дин- монстр, Дин - изощренный садист и маньяк, виртуоз, извлекающий наркотик наслаждения из чужой боли. И судорога экстаза на пике добытых страданий. И поверх этого многократно превосходящая боль Дина - человека., понявшего, принявшего, осудившего, приговорившего себя к распятию на кресте одиночества и раскаяния. Я закачивала в себя этот кошмар, не выпуская контроля. Я смогла. Все десять лет палачества были тут. Во мне. Я слегка отделила их от себя, не выпуская. Изучала себя. Свою реакцию. Свою выносливость.Могу? И долго? А если еще больше?
Дин и Кас кричали снаружи и требовали, чтобы я заканчивала. Кас дернулся помогать, но я закрылась блоком и довольно грубо потребовала не соваться. Я изучала себя. Когда стала уверена, что не потеряю контроль, что я могу и дольше держать Это, я отпустила Дину эту вину и освободилась от боли.
Я проживала все, пропускала через себя, содрогаясь от боли и прощая. И вся тяжесть, вся боль сбрасывалась в пространство и исчезала. Оставались память, выводы и мудрость.
Я закончила. Дин очистил меня от последствий пережитого. Но Кас был не доволен.
- Вы убрали "крупные камни", осталась "мелочь" и ее очень много. Отдыхайте. Завтра начнете все с начала.
Кас был прав. Небывалая легкость, которую испытали, сбросив "камни" прошла, и тогда стали вспоминаться и тянуть душу то, что мы считали "мелочами". Только теперь это стало видеться значительным. Впрочем, это я говорю о себе. У Дина и "мелочи" продуманы и упакованы. Поэтому мне приходилось легче, чем ему. Но в конце концов и с этим справились. Кас же все придирался, заставляя чистить "песок". Потом уже сам извлекал на поверхность надежно забытое и давно похороненное.
Но вот наконец и Кас остался доволен. Омыл нас со своего крыла, исцеляя и обновляя.
- Все, ребята, вы готовы. Три дня отдыха и в путь.
- Завтра.
- Хорошо, Дин, пусть завтра.
Сколько времени до завтра? - не знаю. Времени просто не было. Не было Дина, не было Олли. Было одно пространство счастья. И ужас предстоящего не висел над нами грозовой тучей. Мы забыли о нем. Честное слово.
Во время очередного " сидения на крыле" и тихой беседы под гимн красок заката разговор краем коснулся Сэма. И я ощутила тупую, тяжелую боль Дина. Я чисто инстинктивно хотела его защитить и потянула эту боль на себя. Боль вошла в меня, резанув душу, темной тушей навалилась, погасив все светлое. Я отгородилась от Дина. Захотелось свернуться в клубок, ничего не видеть, не слышать, баюкать эту боль в себе. Как сквозь вату долетали крики Дина, который не понимал, что произошло со мною. Сознание пробил ясный голос Каса:
- Все хорошо, успокойся, Ольга. Слушай меня. Сосредоточся на моем голосе. Слушай меня. Слушай меня.
Я молча кивнула.
- Это не твоя боль, Ольга. Это не твоя боль. Отдели ее от себя. Ты отдельно, а боль вне тебя. Сворачивай ее в шар. Умница. В тугой шар. Еще туже. Отделяй и сворачивай. А теперь выброси. Просто выброси, отбрось от себя, она не твоя. Умница. Все хорошо. Теперь отдыхай.
Он умыл меня прохладной росой со своего крыла. Все кончилось.
- Что это было, Кас, - спросил Дин.
- Это был путь к Сэму. Все, ребята, вы созрели. Теперь я могу рассказать вам все.
- Стоп. При чем тут Олли? Не смей ее вмешивать.
- Вопросы потом, Дин. Слушай.
В Ад есть вход, теперь единственный. Он закрыт чем-то вроде металлической сетки. Через нее могут пройти только человеческие души. Туда - без проблем. Обратно тоже без особых проблем, если только душа чиста, как слеза младенца. Но если на душе есть грязь, на обратном пути решетка раскаляется и выжигает ее вместе с душой. Чем больше тьмы в душе, тем вероятнее сгореть заживо, если хватит силы воли все же пытаться продавливать себя наружу.
- Без вариантов, - хмуро подытожил Дин.
- Вариант есть. Не надежный, но единственный. То, что сегодня сделала Ольга. Так можно очистить душу.
- Ты предлагаешь Олли пропустить через себя все дерьмо, которым я набит под завязку? Это твой вариант?! А может ты пошевелишь сам своей задницей и собственноручно проведешь генеральную уборку!
- Это невозможно, Дин. Я многое могу, но очистить человеческую душу может только человек. В нашем случае кандидатов, кроме Олли, нет.
- И дураков тоже.
- Дин, - я переглотнула, - я попробую.
Дин фыркнул.
- Все равно же вариантов у нас нет. Я не обещаю, но я буду пытаться.
- Ладно, предположим, что у Олли получится, что дальше?
- Дальше ты очищаешь ее.
Дин хмуро молчал.
- В Аду ты найдешь Сэма. Это не сложно. Для очищенной души любовь будет компасом. Там тебе надо будет в экстренном порядке достучаться до Сэма, получить от него отклик, чтобы он мог объединиться с тобой. Там сбрасывать грязь с его души не получится - место не позволит. Но попробуй. Не забывая в это время отбиваться от демонов. И потом путь наверх через решетку. Но даже распределенная на двоих тьма Сэма не даст вам выжить на решетке. Без вариантов.
- Ну и нафик ты все это рассказывал?!
- Ты же все равно пойдешь, - Дин молчал, - Пойдешь. Ибо по-твоему лучше обоим сгореть живьем, чем медленно превращаться в демона в Аду., так?
- Ну, и зачем ты это говоришь?
У меня сразу не получилось пользоваться голосом.
- А если на троих?
- Что?
- Если на решетке грязь делить не на двоих, а на троих? Шанс есть?
- Если на троих - есть. Правда, небольшой, - Кас внимательно смотрел на меня.
- Даже не думай.
- Дин, я взрослый человек, я прожила целую жизнь. Я могу отвечать за себя сама. Я не говорю, что у меня получится, но я буду пытаться.
- Нет. И точка.
- Иначе я не буду человеком, Дин.
Дин в бешенстве повернулся к Касу:
- Это твой план?! Ты с самого начала рассчитывал на нее?!
- Да.
Дин со всей силы врезал Касу, тот крякнул.
- Дин, успокойся. Давай решать проблемы по мере поступления, ок? Сейчас просто остынем.
Дин ни на кого не глядя отлетел в сторону и замкнулся в шар.
Я успокаивающе погладила Каса.
- Подожди, все образуется. Надо думать.
Я думала. Я перебирала свою жизнь как четки. Узелок - узелок - узелок - узелок... То, что было давно - то, что было только намерением - то, что забыла - то, что не знала ни одна живая душа. Эти четки надо протянуть Дину, не спрятав ни одного узелка. Что же, он знает моего монстра в лицо. Знает ли? Или Олли-вампир была образцом нравственности по сравнению с предыдущей жизнью? Или она была закономерным итогом? Почему я об этом не думала до того, как встала перед необходимостью открыть себя Дину до дна?
- Олли, надо поговорить.
- Да...
- Олли, соберись. Я серьезно. Ты не должна...
- Дин, это не обсуждается.
- Ты ведь не представляешь...
- Дин. У нас до решетки есть дело. Я начну понемногу. Я знаю, что у тебя там.
- Там Ад, Олли.
- Знаю. Давай пробовать. Если не смогу - то и разговора не будет.
- Кас, ты тут?
- Странный вопрос.
- Давай, диктуй что делать.
- Ольга, открой душу. Вспомни, как ты сидела у гроба сына...
Дин очищал меня, не позволяя пока касаться своего. Я поднимала со дна души свою боль. Большую, как потеря мужа и сына, и мелкую. Поднимала свое предательство, подлость, мерзость. То, что я давно пережила, оценила, сделала выводы и постаралась ... закопать поглубже. Теперь все поднимала со дна, рассматривала и отдавала. Дин по прежнему был моим судьей и палачом. Он должен уже меня ненавидеть. Я была монстром еще до визита в мой дом Макса. Я умудрялась делать столько ... всего, чему тут же находила оправдания. И сейчас, когда это всплывало, я просто не могла понять, как я после всего этого могла считать себя нормальной, приличной женщиной, доброй и открытой. Я даже любовалась собою. Я отдавала Дину на суд свою жизнь. И он ... прощал меня. Снова и снова, освобождая и спасая.
Когда Дин закончил, у меня не было тяжести, но было ясное осознание своего несоответствия самому понятию человечности. И оставалась надежда просто сгодиться на что-нибудь еще. Например, снять с Дина боль Ада. И спасти Сэма.
- Теперь твоя очередь, Дин.
- Олли, тебя еще реально отговорить?
Я молчала. Дин и так все знал. И отдал мне убийство Юнис. Боль резанула, обожгла, но я справилась - скатала и выбросила. Мать Кевина - выбросила. Бенни - я закричала от боли ... и выбросила...
К боли можно привыкнуть. Череда не кончалась. Единственное, что меня спасало - каждая вина Дина была осознанна и осуждена им самим. Поэтому я принимала готовые блоки, которые не надо было долго упаковывать и скатывать - просто надо было сбросить, пропустив через себя.
- Все, Олли, хватит. Ты уже достаточно очистила. Я уже могу идти.
- Дин, не глупи. Я выдержу. Не мне напоминать, что на кону жизнь не только твоя, которую ты не ценишь, но и Сэма.
- Олли, смирись, в Ад ты не пойдешь. А сгорать мне и так, и так.
- Дин. Откройся, это надо мне.
- Кас, ты сможешь ей помочь? Пусть поймет, что такое Ад.
- Да.
- Давай.
И открылся Ад. День за днем. Час за часом. Без надежды на избавление. Тридцать лет. Триста шестьдесят месяцев. Сто тридцать одна тысяча четыреста семь дней. Сто восемьдесят миллионов двести двадцать шесть тысяч восемьдесят минут боли, одна за одной. И каждая тянулась бесконечно. Боль, цель которой расчеловечивание. Рождение демона. И меня не стало. Был визжащий комок боли, в котором не было ничего, ничего человеческого. Он катался и выл, не реагируя ни на что извне.
-Кас!!! Не стой!
- Не мешай, Дин. Просто помолчи.
- Ольга! Ольга! Ты Ольга. Ты меня слышишь. Ольга, слушай мой голос. Ольга, ты можешь. Отделяй боль от себя.
Он повторял и повторял. Слова были пусты и ничего не значили.Ольги не существовало. А тот кусок боли не умел слушать. Я не Ольга. Не Ольга. Ольга. Ольга, - я уцепилась за имя.
- Ольга, ты должна избавиться от этой боли. Ты человек. Ольга, ты человек.
Я боль. Я Ольга и я не могу быть человеком. Боль расчеловечивает.
Я справилась. Когда тугой ком отлетел, от меня оставалась оболочка. Я молча развернулась и улетела на крыло. Усталость, выжженность. Отчаяние. Там, сзади Дин орал на Каса. Не хочу ничего. Хочу Не Быть. Если я Не Буду - не будет Дина.. Он сгорит. Я должна. Должна прежде чем Не Быть, спасти Дина. Воспоминания пережитого оборвали мысль о физической возможности хоть для чего-то пригодиться.
Я окунулась в ласковое тепло Дина.
- Все, Олли. Больше этого не повторится. Все позади.
- Дин... скажи, как ты смог это вынести?
- Не смог, ты же знаешь.
- 30 лет мог.... Я бы сдалась на первом месяце. И потом носить в себе и ... жить?
Дин вздохнул:
- Ты сняла, теперь уже легче.
- Объясни ...
- Что, Олли?, - он тихо и ласково снимал с души страх, усталость, ужас пережитого.
- Как ты переживал Это и мог говорить "нет"? Как ты не превращался в животный ужас? - я передернулась.
- Человек многое может вынести. Больше, чем думает сам. Просто нужно иметь в душе иерархию чувств. Самое главное помнить себя, принимать боль, но всегда оказываться выше нее. Чтобы не боль владела мной, а я ей. И я не смог... Но тебе это знание уже не понадобится, так?
Я промолчала. А что говорить, если у нас была одна душа? Он и так все понимал. Пока жива, буду прорываться вперед к человечности. А сейчас отступить значило сдаться внутреннему монстру. Теперь я уже знала его в лицо. Просто страшно. Я еще могу позволить себе часа два - три страха. И даже робкой надежды, что сдамся. Утром эту надежду придется убить.
Все сказано, я готова. И все равно медлю. Стою перед Дином и не могу заставить себя начать. Впереди самое страшное - последние десять лет Ада. Боль души Дина за эти десять лет каждым часом перехлестывали предыдущие. Передо мною был Дин- монстр, Дин - изощренный садист и маньяк, виртуоз, извлекающий наркотик наслаждения из чужой боли. И судорога экстаза на пике добытых страданий. И поверх этого многократно превосходящая боль Дина - человека., понявшего, принявшего, осудившего, приговорившего себя к распятию на кресте одиночества и раскаяния. Я закачивала в себя этот кошмар, не выпуская контроля. Я смогла. Все десять лет палачества были тут. Во мне. Я слегка отделила их от себя, не выпуская. Изучала себя. Свою реакцию. Свою выносливость.Могу? И долго? А если еще больше?
Дин и Кас кричали снаружи и требовали, чтобы я заканчивала. Кас дернулся помогать, но я закрылась блоком и довольно грубо потребовала не соваться. Я изучала себя. Когда стала уверена, что не потеряю контроль, что я могу и дольше держать Это, я отпустила Дину эту вину и освободилась от боли.
Я проживала все, пропускала через себя, содрогаясь от боли и прощая. И вся тяжесть, вся боль сбрасывалась в пространство и исчезала. Оставались память, выводы и мудрость.
Я закончила. Дин очистил меня от последствий пережитого. Но Кас был не доволен.
- Вы убрали "крупные камни", осталась "мелочь" и ее очень много. Отдыхайте. Завтра начнете все с начала.
Кас был прав. Небывалая легкость, которую испытали, сбросив "камни" прошла, и тогда стали вспоминаться и тянуть душу то, что мы считали "мелочами". Только теперь это стало видеться значительным. Впрочем, это я говорю о себе. У Дина и "мелочи" продуманы и упакованы. Поэтому мне приходилось легче, чем ему. Но в конце концов и с этим справились. Кас же все придирался, заставляя чистить "песок". Потом уже сам извлекал на поверхность надежно забытое и давно похороненное.
Но вот наконец и Кас остался доволен. Омыл нас со своего крыла, исцеляя и обновляя.
- Все, ребята, вы готовы. Три дня отдыха и в путь.
- Завтра.
- Хорошо, Дин, пусть завтра.
Сколько времени до завтра? - не знаю. Времени просто не было. Не было Дина, не было Олли. Было одно пространство счастья. И ужас предстоящего не висел над нами грозовой тучей. Мы забыли о нем. Честное слово.